7 октября 2006 года журналистка «Новой газеты» была застрелена в подъезде своего дома. О завершении расследования этого убийства Следственный комитет объявил в апреле 2013 года. В настоящее время идут судебные заседания. По делу проходят 5 обвиняемых.
АиФ.ru вспомнил три драматических момента из жизни Политковской: переговоры с террористами в театре на Дубровке, отравление в дни бесланской трагедии и интервью с Рамзаном Кадыровым .
«Может, нас сейчас просто расстреляют?»
В октябре 2002 года, когда группа боевиков захватила в заложники зрителей мюзикла «Норд-Ост» в Театральном центре на Дубровке, Политковская в телефонном разговоре убедила террористов пустить её внутрь осаждённого здания. Этот день, проведённый в переговорах с боевиками и попытках хоть как-то облегчить участь заложников, Анна описала в своём репортаже.
«В 11:30 я впервые поговорила с теми, кто захватил заложников, по мобильному телефону - и они согласились встретиться. В 13:30 прибыла в штаб по проведению операции. Ещё около получаса ушло на согласования. <…> Наконец подвели к черте у кордона из грузовиков. Сказали: «Иди попробуй. Может, удастся?». Со мной пошёл доктор Рошаль . Протопали до дверей, не помню как: страшно. Очень. И вот мы входим в здание. Мы кричим: «Эй! Кто-нибудь!».
В ответ - тишина. Такое ощущение, что во всём этом здании - ни души.
Я кричу: «Я - Политковская! Я - Политковская!».
И медленно поднимаюсь по правой лестнице - доктор говорит, что знает, куда идти. В фойе второго этажа опять тишина, темнота и холодно. Ни души. Кричу опять: «Я - Политковская!». Наконец от бывшей барной стойки отделяется человек.
На лице - неплотная чёрная маска, черты лица вполне различимы. <…> Я прошу разрешения сесть на единственный стул посреди фойе, метрах в пяти от барной стойки, потому что ноги ватные. Разрешают сразу. <…> Ждём минут двадцать - это послали «за старшим». <…> Уплывающее в никуда время сжимает сердце дурацкими предчувствиями… А «старшего» всё нет. Может, нас сейчас просто расстреляют?
Наконец выходит человек в камуфляже и с полностью закрытым лицом. <…> Говорит: «За мной». Ноги совсем подкашиваются, но бреду. Оказывается, это и есть «старший». Маску он уже поднял на лоб. Лицо - открытое, скуластое, тоже очень милитаризованно-типичное. На коленях автомат. Лишь в самом конце разговора он положит его за спину и даже извинится: «Я так привык к нему, что уже не чувствую. И сплю с ним, и ем с ним, всегда с ним». <…>
– Дети? Тут детей нет. Вы забираете наших на зачистках с 12 лет, мы будем держать ваших.
– Чтобы отомстить?
– Чтобы вы почувствовали, как это.
В моём списке - пять пунктов просьб: пища для заложников, предметы личной гигиены для женщин, вода, одеяла. Забегая вперёд: удастся договориться только о воде и соках. <…> Мой мозг трудится над непосильной проблемой, как максимально облегчить участь заложников, раз уж они согласились говорить со мной, но и достоинство не потерять, - и пробуксовывает, увы. Чаще я не знаю, что говорить дальше, и лепечу какие-то глупости, только бы Бакар не сказал: «Всё!» - и я бы ушла ни с чем, не выторговав ничего… <…>
Этот день в истории заканчивался. Дальше был штурм. А я теперь всё думаю: всё ли мы сделали, чтобы помочь избежать жертв? Большая ли это «победа» - 67 жертв (до больниц)? И была ли лично я кому-то нужна со своими соками и попытками на краю пропасти?
Мой ответ: нужна. Но сделали мы не всё». <…>
Теракт на Дубровке. Анна Политковская. Фото: www.russianlook.com
Чай в небе, не долетая до Беслана
Когда в сентябре 2004 года в Беслане террористы захватили школу, Политковская связывалась с рядом российских политиков: она настаивала на том, что все, кто может вступить в контакт с террористами, обязаны это немедленно сделать. В итоге посредником в переговорах с боевиками решила вновь выступить сама. Первого сентября вечером на редакционной машине её отвезли во «Внуково». Рейсы на Владикавказ в аэропорту были отменены. Не было рейсов и в ближайшие города. Политковская трижды регистрируется и трижды не может улететь. Редакция советует лететь в Ростов, а оттуда добраться на машине. В итоге Анна летит самолётом авиакомпании «Карат».
Весь тот день Политковская не успевала поесть. Но в самолёте она на всякий случай от еды отказалась и поужинала овсянкой, которую захватила с собой. Чувствовала себя прекрасно. У бортпроводницы попросила только чай. И через десять минут после того, как выпила его, потеряла сознание, успев позвать стюардессу. Когда самолёт приземлился в Ростове, врачам из медпункта аэропорта удалось вывести Анну из комы. Затем её отвезли в Первую ростовскую городскую больницу. «В нищенских условиях они реанимировали её всеми подручными средствами - обкладывали даже пластиковыми бутылками с горячей водой. Капельница, уколы», - пишут её коллеги из «Новой газеты». К утру она пришла в сознание. Неизвестным токсином серьёзно были поражены почки, печень и эндокринная система.
Вечером третьего сентября коллеги Политковской на частном самолёте переправляют журналистку в одну из московских клиник. В этот день после первых взрывов около 13:00 состоялся вынужденный штурм школы. Погибли 334 человека.
«Ты - враг. Ты - хуже Басаева»
Встреча и беседа журналистки с Рамзаном Кадыровым состоялась в июне 2004 года, спустя месяц после убийства его отца - Ахмада Кадырова. Рамзан только что был назначен первым вице-премьером Чеченской Республики и курировал силовой блок. АиФ.ru приводит выдержки изинтервью и репортажа, посвящённого этой встрече.
«Интервью с Рамзаном складывалось сложно. Оказалось, что в Грозном это сделать практически невозможно - Рамзан постоянно сидит в Гудермесском районе. <…> Надо ехать часа полтора от Грозного на машине, миновать Аргун, Гудермес, Новогрозный, Бачи-Юрт и уткнуться в «сито безопасности» - серию КПП (один за другим), охраняющих от врагов подступы к первому вице-премьеру, который, надо полагать, очень сильно боится чеченцев, раз так от них отгородился. В результате Центорой сегодня, эта неформальная и политическая, и экономическая столица Чечни представляет собой настоящую крепость, совсем не уютную, не красивую, с толпами вооружённых людей на узких, извилистых пыльных улочках и гигантскими заборами-монстрами, за несколькими из которых - дома Кадыровых.
В ожидании интервью корреспондента «Новой газеты» отвезли в «гостевой домик», так говорили окружающие. Так прошло часов эдак шесть – семь. <…>
– Так где же Рамзан? - спрашивала.
– Сейчас, сейчас…
И время опять утекало в никуда. <…>
Когда стало темно, явился Рамзан. С ним пришла тьма вооружённого народа, они были везде - во дворе усадебки, на террасе, по комнатам. Некоторые впоследствии вмешивались в разговор и комментировали его, в том числе и в весьма жёстких и агрессивных тонах. Рамзан развалился в кресле, высоко задрал ногу в носке, почти на уровень моего лица, чего он, конечно, даже не замечал, - и интервью началось.
– В Чечне многие говорят о вашем конфликте с Ямадаевыми .
– Неправда. Со мной в конфликте быть нельзя - тому человеку несдобровать.
– Как вы сами себя оцениваете? Какая сильная сторона вашего характера?
– Как это? Не понимаю вопроса.
– Чем вы сильны? И чем слабы?
– Я не считаю себя ни в чём слабым. Я - сильный.
– То, что Алу Алханова объявили кандидатом в президенты от вас - от команды Кадырова, насколько это зависело лично от вашего желания?
– Я только член команды.
– Кто принимал это решение?
– Все. Думали долго: кто может? Выбрали Алу Алханова , потому что я его считаю сильным. И я ему доверяю стопроцентно. Ты что, считаешь, Кремль выбирает? Народ выбирает. Я в первый раз слышу, что Кремль что-то решает.
– Странно, а я слышала…
(Пройдёт совсем немного времени - час, не больше, и Рамзан будет говорить прямо противоположное: что абсолютно всё решает только Кремль, что народ - быдло и что лично ему сразу в Кремле предложили «стать президентом», но он, Рамзан, отказался, потому что «хочет воевать». - А. П.)
– Если бы вы нас оставили в покое, мы бы, чеченцы, давно были едины.
– Кто - «вы»?
– Журналисты - такие, как ты. Политики русские. Вы нам не даёте навести порядок. Разъединяете вы нас. Ты встала между чеченцами. Ты - враг. Ты - хуже Басаева».
Последние дни жизни Анны Политковской следственная бригада Следственного комитета при Генеральной прокуратуре во главе с Петросом Гарибяном постаралась восстановить буквально по часам. Для этого были использованы распечатки звонков с мобильных телефонов, данные вышек сотовой связи, записи камер наружного наблюдения. Все это было представлено присяжным заседателям в Московском окружном военном суде, где идут слушания по делу. Эта презентация оказалась в распоряжении The New Times , и теперь мы можем рассказать, как, по версии следствия, убивали журналиста «Новой газеты».
За 4 дня до смерти
Впервые камера подъезда № 4 дома № 8/12 на Лесной зафиксировала предполагаемого убийцу 3 октября 2006 года в 17.02. Во всяком случае именно с этой даты начинают свою версию следователи. То есть за 4 дня до преступления. «Человек в темной одежде, кепке и перекинутым через левую руку предметом, напоминающим плащ» (так в документах следствия), движется вдоль дома от подъезда № 4 по ул. Александра Невского к подъезду № 2 на Лесной: здесь жила Анна Политковская (фото 1). Дом Политковской — угловой. Подъезды № 3 и 4 выходят на улицу Александра Невского, подъезд № 2 — на Лесную. Человек подходит к двери подъезда, заходит внутрь, а через несколько минут, в 17.09, домой возвращается Анна Политковская. Проходит еще несколько минут, и журналистка выходит из дома с собакой, мужчина в кепке выходит вслед за ней (фото 2), но не идет за Политковской, а уходит в том же направлении, откуда появился. Через день, 5 октября, история повторяется. Зафиксированный камерой все тот же мужчина снова проходит тем же маршрутом, вслед за ним, как и два дня назад, в дом заходит Политковская (фото 3), а через несколько минут он выходит и вновь удаляется по улице Александра Невского. За день до убийства, 6 октября, камеры в районе дома Политковской засняли и автомобиль ВАЗ-2104. Слежка за домом продолжалась.
Последний день
7 октября 2006 года, за 2 часа до убийства: Анна Политковская, как свидетельствуют камеры наблюдения, идет к магазину «Рамстор» на Фрунзенской набережной. За ней следуют два молодых человека. Один из них, в бейсболке, очевидно, зная о камере, закрывает лицо рукой (фото 4). В 14 часов 42 минуты и 17 секунд камера на входе в «Рамстор» еще раз показывает Политковскую, за ней следует все тот же молодой человек (фото 5).
За полчаса до этого другая камера, на углу 3-й Тверской-Ямской улицы и Лесной, фиксирует автомобиль ВАЗ-2104. Машина едет по Лесной улице в сторону дома Политковской, проезжает его и уходит к дому № 10/16. Машина какое-то время петляет по району, и уже в 15.55 ее фиксирует камера у дома № 10 по улице Александра Невского. Из нее выходит все тот же мужчина в кепке и темной одежде и идет по уже хорошо знакомому ему маршруту к дому № 8/12 по Лесной улице. Машина уходит в сторону Садового кольца.
Политковская возвращается из «Рамстора». Предполагаемый убийца в 15.57 заходит в подъезд Политковской. Через 9 минут, в 16.06, к двери подходит Анна (фото 6). У нее в руках пакет с продуктами из «Рамстора» (фото 7), она достает из сумочки ключи (фото 8). В 16 часов 06 минут 35 секунд она подносит ключ кодового замка к домофону (фото 9). В 16 часов 06 минут 39 секунд камера фиксирует, что она зашла в подъезд, но на кадре только тень, часть плеча, левая рука (фото 10). Спустя 24 секунды дверь подъезда открывается, и из нее выходит убийца (фото 11). За эти 24 секунды Анна Политковская успела подняться по ступенькам, нажать кнопку вызова лифта, который ждал ее на 1-м этаже, зайти в кабину... Первый выстрел был в голову. Смерть была мгновенной. Потом было еще три…
На скамье подсудимых в Московском окружном военном суде нет ни предполагаемого убийцы, ни заказчика расправы.
В клетке перед присяжными заседателями — Сергей Хаджикурбанов, Ибрагим и Джабраил Махмудовы: обвинение подозревает их в содействии преступлению. Они, как считает следствие, вели наблюдение за Анной Политковской из того самого автомобиля ВАЗ-2104. Следствие считает, что киллером был их брат, Рустам Махмудов. Но найти его до сих пор не удалось. По данным оперативников, он скрывается в Евро
пе. Что касается заказчика, то, судя по всему, у следствия на этот счет нет даже работоспособных версий.
Процесс над соучастниками гособвинение стремится завершить как можно скорее. В идеале — до Нового года. В этом убежден адвокат обвиняемых Мурад Мусаев. «Гособвинение хочет побыстрее закрыть это дело, чтобы не искать истинных виновных, — заявил он в интервью The New Times . — Мои подзащитные обвиняются только в соучастии в преступлении, но после приговора прокурорские сотрудники просто поставят галочку, что вот, мол, дело раскрыто, и не будут искать ни убийцу, ни заказчика убийства Анны Политковской».
У главного редактора «Новой газеты» Дмитрия Муратова свои соображения по этому поводу: «Дело в том, что ряд фигурантов этого дела — тайные или явные агенты ФСБ. Предавать это широкой огласке многим, конечно же, не хочется. Чтобы вывести ФСБ из дела об убийстве Политковской, в отдельное делопроизводство было выведено все, что касается другого обвиняемого, полковника ФСБ Павла Рягузова». Именно полковник Рягузов, по версии следствия, предоставил преступникам данные о местожительстве Анны Политковской, которые тщательно скрывались и газетой, и самой Анной: ей много и часто угрожали. По тем же причинам, по мнению Муратова, процесс с самого начала пытались сделать закрытым.
На момент подписания этого номера в печать в суде заслушивали сторону защиты обвиняемых. Впереди — допрос дополнительных свидетелей, прения сторон, речи прокурора и адвокатов перед присяжными и, собственно, вынесение вердикта. Возможны и сюрпризы. По данным собеседников The New Times , близко знакомых с материалами дела, на этой стадии присяжным, например, могут быть предоставлены неопровержимые улики причастности Рустама Махмудова к убийству. Будет давать свои показания суду и главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов. И тут тоже возможны неожиданности.
После жизни
Последняя фотография. Открытая дверь лифта: приставленная кем-то деревянная доска не дает ему закрыться. Справа — пакет с покупками из «Рамстора», слева, близко к телу, пистолет с глушителем. Анна Политковская сидит на полу, притулившись между задней и левой стенками лифта. Голова опущена. Кажется, это просто сидит очень усталый человек. Только вот на седых волосах — кровь, очки упали на грудь, и на них тоже капелька крови… А у тех, кто остался по другую сторону этого лифта, в нашей жизни, один вопрос: за что? И другой: кто?
А для чего ей это было надо:
Встать на пути отчаянной беды,
Второй чеченской - бешеного ада,
Распутывать преступные следы?
Размышления в пикете памяти Анны Политковской
"Лучшим джихадом является слово правды, сказанное в лицо несправедливому правителю" , - неизвестно, была ли знакома Анна Политковская с этим изречением пророка Мухаммада. Но зато можно определенно сказать, что именно ради того, чтобы отстоять собственное видение правды, Анна жила и умерла. Тем не менее героическая смерть отважного журналиста не должна скрыть от нас глубину трагедии ее жизни.
Анна Политковская вызывает в российском обществе настолько полярные чувства и эмоции, что уже только поэтому о ней нельзя говорить как об обычном журналисте. Как удалось одному человеку собрать богатый букет из таких противоречивых оценок - от "врага России" до "матери Терезы", - интересный вопрос.
Расходясь в оценке ее деятельности, и враги ее, и сторонники сходились в одном: она была красивой женщиной, ввязавшейся в мужские игры. Но ее трагедия заключалась отнюдь не в этом. Красивые женщины в мужских играх только приветствуются, если они послушно исполняют исключительно женские роли. Но если женщина претендует в этой игре на мужские роли, то рождается полярность оценок - от восторга до ненависти. Трагедия не только в том, что без матери осталась семья из двоих детей, но и в том, что без матери осталась большая семья из тысяч и тысяч униженных и оскорбленных...
Журналистика как участие
Творчество Анны Политковской сложно назвать журналистикой в ее классическом понимании. Она не могла - да и не старалась - придерживаться объективной отстраненности, отсутствия своей оценки в описании проблемы или конфликта. Она, наоборот, целиком в них растворялась. А растворяясь, тут же принимала бой и вела его до самого конца - до полного изнеможения или полной победы.
Ее супруг Александр Политковский , с которым они прожили вместе 21 год, признается в интервью нашему журналу, что еще где-то в начале 2000 года он, прочитав ее очередной опубликованный материал, сказал: "Ты понимаешь, это не журналистика" . Сам Александр до сих пор теряется в попытках определить род деятельности Анны: "Это то ли писательство, то ли что-то еще..." . Деятельность Анны он определяет как некую тревогу о справедливости, изливаемую на газетные полосы.
Юлия Латынина, соратница Анны Политковской по перу и либерально-журналистскому цеху, соглашается с тем, что работы Анны не были журналистикой. Но не в плохом, а в хорошем смысле слова. Чтобы проиллюстрировать свою мысль, она приводит в пример случай, как сначала к ней, Юлии, а потом к Анне обратился за помощью Рашид Оздоев, бывший федеральный судья из Ингушетии. У него тогда пропал сын, а потом и второй, который попытался разыскать первого.
По словам Юлии, она отказала Рашиду Оздоеву в помощи, а Анна - нет. И вот, после нескольких публикаций Анны, случилось чудо: одного из сыновей выпустили, несмотря на то что, по словам Латыниной, в Ингушетии обычно не выпускают никого. "Я поступила как журналист, а Анна спасла жизнь человеку" , - объясняет Юлия Латынина разницу между своим отношением к профессии и отношением к работе Политковской.
"А когда Анатолий Аграновский отстоял в 1960-е годы право Святослава Федорова на его метод, в результате чего Федоров смог прооперировать десятки тысяч людей по всему миру, вернув им зрение, - это можно назвать журналистикой?" - вопрошает Дмитрий Муратов . И далее выказывает свою абсолютную уверенность в том, что у российской журналистики есть, может быть, неправильный, но тяжелейший, связанный с гуманистической традицией русской литературы, крест.
Муратов убежден в том, что журналист обязан не только описывать жизнь - он обязан в нее вмешиваться. "Это во многом чисто российский феномен , - утверждает Муратов, - и он ведется ровно от путешествия Чехова на Сахалин, после чего смягчались нравы в отношении каторжников; от Власа Дорошевича, от босяцких очерков Горького" .
Если это и так, и если, как утверждает Муратов, вмешательство в окружающую жизнь и есть тяжкий крест российской журналистики, то это связано в первую очередь с тем, что на протяжении всей истории становления общества и государства Российского в нашей стране так и не сложились другие институты защиты простого человека.
Оттого эту ношу и пришлось взваливать на себя российской журналистике, которая таким образом превращалась в некий институт социального и политического участия. О чем тот же Муратов восклицает: "Скажите, а Михаил Леонтьев - это журналистика?"
На что сам Михаил Леонтьев дает ответ: "Нет, я не являюсь журналистом. И было бы глупо обвинять Политковскую в том, что она не соответствует стандартам того, чему не соответствую я сам... Объективной журналистики вообще не бывает , - продолжает Леонтьев. - Этот термин придумали англосаксы, чтобы морочить людям голову" . Но он считает, что существуют некие профессиональные требования к работе журналиста, которые в разных исторических и географических условиях бывают разными.
Но Анна Политковская определенно выбивалась из всех этих рамок. И в этой особой миссии русской журналистики Политковская и Леонтьев представляют собой наиболее яркие примеры совершенно противоположных полюсов социального и политического участия журналиста. Это признает и сам Михаил, утверждая, что Анна была убежденным и страстным врагом правящего режима. По его словам, она была не журналистом, а борцом. Борцом в первую очередь с правящим режимом. За что ее, собственно, и убили, на его взгляд, желая подставить режим.
На вопрос о том, насколько приемлема для журналиста такая позиция плотного участия в жизни окружающего общества, Юлия Латынина отвечает: "Мать Тереза не была врачом. И Анна Политковская не задавалась вопросом о том, имеет ли журналист право быть матерью Терезой - она ею просто была. Врачей много, но мать Тереза была одна. Журналистов много, а Политковская была одна" .
Матерь Анна
Материнские качества, приписываемые Анне Политковской по отношению к людям, которых она защищала, упоминаются многими ее коллегами и близкими. И опять - на фоне диаметрально противоположных оценок со стороны противников ее деятельности.
Михаил Леонтьев утверждает, что ее позицией защиты прав чеченцев технически пользовались чеченские бандиты для прикрытия и обеспечения своих операций против российских солдат. "На их совести просто сотни жизней , - утверждает Леонтьев, имея в виду соратников Анны по демократическому лагерю. - Это люди, которые в условиях войны сознательно или бессознательно работали с врагом" .
Как утверждает Александр Политковский, дело было не в чеченцах. Она была готова помочь всем, кому нужна была помощь.
Дмитрий Муратов утверждает, что источником ее энергии была отнюдь не ненависть к убийцам чеченского народа. " Точно так же она яростно нападала на Масхадова, когда тот, по ее мнению, не шел на необходимые шаги по прекращению войны , - поясняет Муратов. - У них с Масхадовым даже были на этой почве очень серьезные личные конфликты , - продолжает он. - И она его неоднократно упрекала в газете в том, что он не хочет принимать шаги для достижения мира в Чечне" . Основными же интересами, которыми она руководствовалась в своей работе, по словам Муратова, были интересы тех людей, которые к ней приходили за правдой и защитой.
Александр Политковский уверяет: "Поймите, если бы это было в Якутии, она бы защищала якутов. Взять хотя бы тот самый 45-й полк, где ей чуть ли не расстрелом грозили. Приблизительно через год после этого к ней пришли офицеры того самого полка, которым не заплатили боевые и сняли с очереди на жилье. И она точно с такой же энергией защищала уже права этих офицеров" .
"А Чечня вызывала у нее интерес , - объясняет Муратов, - именно творящимися там преступлениями, похищениями людей, вымогательствами, тем, что там бэтээры ездят с замазанными номерами гораздо чаще, чем в пределах Садового кольца" . Со слов ее коллег, к ней постоянно выстраивалась очередь из тех, кто доверял ей. Доверял тому, что она пишет. Очередь из тех, кто надеялся, что она их защитит. Причем эти люди зачастую не называли своих имен - боялись расправы.
Юлия Латынина признает, что Анна, как правило, верила всему, что рассказывали пришедшие к ней люди. Когда ей рассказывали очень страшные вещи, она их публиковала в газете, даже если не находила тому подтверждения. "Иногда при этом она садилась в лужу , - утверждает Юлия Латынина. - Но процентов 70 из написанного ею - это вещи, о которых не решался написать никто" .
Именно эту склонность оперировать непроверенными фактами ставят ей в вину все критики. Михаил Леонтьев утверждает, что Анне Политковской факты, которые компрометируют режим, только казались реальностью. "Она не могла перепроверить факты, - утверждает Леонтьев. - Я знаю истинную суть некоторых из ее историй о замученных чеченцах. Некоторые из них были очень крупными кровавыми бандитами. А некоторые - агентурой, которые приходили к ней, будто похищенные федералами невинные чеченцы" .
Дмитрий Муратов также не отрицает, что Анна безоговорочно доверяла своим источникам. Но, с его слов, она старалась, насколько было возможно, эти факты проверить. "Но это же была глухая стена! - восклицает Муратов. - Проверить же ничего фактически было невозможно! А как это было возможно делать? Война, власти нет... Не к кому ей было обращаться, кроме очевидцев и свидетелей. А другая сторона всегда все отрицала, твердила, что ничего этого не было. Ведь и Чернокозово тоже долгое время отрицали... Но, кстати, именно благодаря ее материалам , - продолжает Муратов, - заставили писать номера на бэтээрах, а маски снимать" .
Муратов считает, что чеченская война дала рождение такому явлению в России, как женская военная журналистика. И для большинства женщин журналистов эта война закончилась трагично. Смерть и плен, как в случаях с Надеждой Чайковой и Еленой Масюк, подстерегали в Чечне женщин журналистов так же часто, как и мужчин.
"И эта женская журналистика была очень правильной , - размышляет Муратов. - Она несла в себе гораздо больший гуманистический заряд. Это главное, чего нам сегодня не хватает" .
Эта женская военная журналистика, на его взгляд, является продолжением русской традиции гуманизма. Политковская же в своей журналистской деятельности руководствовалась тем же, что и сестры милосердия: материнским инстинктом, присущим любой женщине, - желанием помочь и заслонить.
Сгоревший боец
Трагедия Анны Политковской усугублялась тем, что со временем многие привыкли к тому, что она бесстрашно рвется в бой и готова отстаивать самую страшную правду. Оттого многие обращавшиеся к ней за защитой (не называвшие своих имен из страха, предоставлявшие ей информацию, которую невозможно проверить) фактически пользовались ею как щитом или как тараном, толкая впереди себя.
Дмитрий Муратов утверждает, что по этому поводу они с ней постоянно конфликтовали. " Я ей всегда говорил , - рассказывает он, - что негоже красивую молодую женщину толкать впереди себя, а она говорила, что не может обвинить этих людей в отсутствии смелости, поскольку практически всех чеченских пассионариев война выбила. Поэтому она говорила, что всегда будет защищать этих людей, чтобы им возвращали родственников, платили компенсацию, не требовали дань" .
Дмитрий Муратов утверждает, что в борьбе против Кадырова Анне было абсолютно не важна его личность. Ей было все равно, Кадыров это или не Кадыров. Ее интересовала судьба конкретных людей. "Человек и его право на жизнь, на свободу и на собственность, а никакой не Кадыров, были объектами ее внимания" , - повторяет Муратов.
Юлию Латынину Анна критиковала за то, что та, зная о том, что творится в Чечне, все же приняла фигуру Рамзана Кадырова. "Ее отношение к деятельности Кадырова основывалось на позиции правозащитницы, поскольку то, что творилось в Чечне, не влезало ни в какие правовые рамки" , - утверждает Латынина.
"Я же относилась и отношусь к Рамзану Кадырову, как Николло Маккиавелли относился к Чезаре Борджиа. И примерно по тем же причинам" , - продолжает она.
Что это за причины, Юлия пояснила ранее в своем комментарии: она хоть и воспринимает правление Кадырова в Чечне как диктатуру, но считает эту диктатуру эффективной, при которой республика отстраивается темпами Магнитки.
Будучи журналистом, достаточно тонко чувствующим кавказскую специфику, Юлия Латынина поясняет, что трагедией многих журналистов являлось то, что они, оказавшись в воюющей Чечне, не осознавали, что это общество существует по совершенно другим законам. "Если вы приехали к волкам и думаете, что это пудели, вас ждут неприятные неожиданности" , - заявляет она. Именно в эту ловушку собственных иллюзий и заблуждений, со слов Латыниной, попали и Елена Масюк, и Политковская. Приехав в воюющую республику, Анна продолжала помогать простым людям, несмотря на опасности, угрожавшие ее собственной жизни.
Александр Политковский уверяет, что, когда они уже не жили вместе с Анной, он с Муратовым договаривался, что редакция больше не будет отправлять ее в Чечню. На что Муратов ответил, что, когда она звонит ему, оказывается, что звонок сделан из Владикавказа.
"Редакция ее туда не посылала , - объясняет Александр, - Но ее могли туда посылать правозащитники, она сама могла и на запрос откликаться. Проблема была в том, что она стала фактически загнанной лошадью, которую гонят впереди и которая уже не может остановиться" .
По словам Муратова, Политковская как человек глубоко демократических взглядов исповедовала некий политический протестантизм, который, переформулировав древних греков, изложил Лев Толстой: "Делай что должен, и пусть будет что будет". А должным она, судя по всему, считала именно произнесение того слова правды, которое согласно исламской традиции и является лучшим джихадом.
Стойкий оловянный солдатик
Нельзя сказать, что Анна Политковская не боялась расправы. Она сама знала, что это реальная опасность. Об этом ее постоянно предупреждали близкие и коллеги. По словам Александра Политковского, еще в начале 1990-х, в пору, когда он еще вел программу "Взгляд", он заставил Анну оформить гражданство США. "Когда меня стали снимать с эфира и прессовать, - рассказывает Александр, - я попросил ее оформить американское гражданство, чтобы она могла хотя бы детей спасти, если меня посадят" .
Потом был эпизод с угрозами в адрес Анны со стороны некоего анонимного адресата за подписью "Кадет". Под этим именем мог скрываться осужденный на основе ее публикаций боец ханты-мансийского ОМОНа Сергей Лапин.
Именно тогда Анна действительно, почувствовав реальную угрозу, предприняла попытку уйти от угрозы. Некоторое время она пережидала в Вене, на квартире, которую для нее снимала редакция. Но, дописав очередную книгу, Анна предпочла вернуться в Россию и продолжить свою миссию. Видимо, она все-таки верила, что Москва - это не Махачкала и не Назрань, где журналистов и оппозиционеров убивают на улицах. Но оказалось, что для некоторых вся Россия превратилась в большой Кавказ.
Трагедия Анны Политковской заключалась в том, что она стремилась быть и бойцом, и матерью Терезой одновременно. Она не смогла выбрать одну миссию и действовать сообразно ей.
Тимур Алиев , некогда редактор независимой чеченской газеты, а ныне советник президента Чечни, рассказывает, что в его бытность редактором к нему пришли люди, которые жаловались на чиновничий произвол. Они просто рассказывали о своих проблемах, ничего не прося, и говорили, что про них год назад уже писала Анна Политковская. И они, памятуя о том сочувствии, что она проявила к ним, просто пришли в редакцию рассказать о своих новых трудностях.
"О чем говорит этот пример? - спрашивает Тимур. - О том, что при сегодняшнем дефиците доверия со стороны общества по отношению к прессе одна журналистка смогла переломить эту ситуацию. Мне кажется, это лучшая память, которую может оставить по себе журналист" .
И при такой потребности униженных и оскорбленных в ней Анна Политковская, разрывавшаяся между двумя своими гранями, сгорела в огне своего непримиримого джихада как стойкий оловянный солдатик вместе с бумажной красавицей своей мечты о другой России...
Журналист "Новой газеты", убита в октябре 2006 года
Журналист, обозреватель "Новой газеты". Получила известность как автор острых материалов о Чечне и Северном Кавказе. Лауреат целого ряда премий, в том числе "Золотое перо России", премии Союза журналистов РФ "Добрый поступок - доброе сердце", премии ОБСЕ за освещение ситуации в Чечне и премии Союза журналистов за материалы по борьбе с коррупцией. Убита 7 октября 2006 года.
Анна Степановна Политковская родилась в 1958 году в Нью-Йорке в семье советских дипломатов украинского происхождения (ее девичья фамилия Мазепа). По данным других СМИ, Политковская родилась в Черниговской области ). В 1980 году окончила факультет журналистики МГУ имени Ломоносова , .
В 1982 году Политковская пришла в редакцию газеты "Известия" . Впоследствии работала в газете "Воздушный транспорт", в Творческом объединении "ЭСКАРТ", издательстве "Паритет" , была обозревателем газеты "Мегаполис-Экспресс" , .
В 1994-1999 годах Политковская была редактором отдела чрезвычайных происшествий, заместителем главного редактора еженедельника "Общая газета". В июне 1999 года Политковская стала обозревателем "Новой газеты" , , .
Начиная с июля 1999 года Политковская неоднократно выезжала в зоны боевых действий и лагеря беженцев в Дагестане, а затем в Ингушетии и Чечне , .
В декабре 1999 года Политковская организовала вывоз из-под бомбежек 89 жителей грозненского дома престарелых (впоследствии она занималась их расселением на территории России). Однако летом 2000 года 22 человека из числа прежних обитателей дома были возвращены в Грозный в пропагандистских целях, "дабы продемонстрировать всему миру, что жизнь в Грозном налаживается". Люди оказались без воды, лекарств, пищи и одежды . В августе 2000 года по инициативе Политковской "Новая газета" провела благотворительную акцию "Грозный. Дом престарелых", в результате которой было собрано 3 тонны груза и 120 тысяч рублей (журналистка сама сопровождала гуманитарный груз до места назначения) , .
В 2000 году Политковская за серию материалов о Чечне получила премию "Золотое перо России", а также диплом "Золотой гонг - 2000". Политковская также была лауреатом премии Союза журналистов РФ "Добрый поступок - доброе сердце" и премии Союза журналистов за материалы, направленные на борьбу с коррупцией , .
В сентябре 2001 года в "Новой газете" была опубликована статья Политковской "Люди исчезающие" о судьбе чеченца Зелимхана Мурдалова, арестованного в Чечне Ханты-мансийским ОМОНом в начале 2001 года, а затем бесследно исчезнувшего. Ряд СМИ указывал, что после публикации журналистка несколько раз по электронной почте получала письма с угрозами от некоего "кадета". "Кадетом" называли сотрудника Ханты-мансийского ОМОНа Сергея Лапина, непосредственно проводившего задержание Мурдалова. Публикация Политковской послужила основанием для предъявления Лапину обвинений по статье "причинение тяжких телесных повреждений, превышение должностных полномочий и подлог", однако позднее они были сняты , .
В октябре 2002 года, после захвата заложников в Москве, в Театральном центре на Дубровке, Политковская была включена террористами в список тех, с кем они могли бы вести переговоры. 25 октября она прибыла в оперативный штаб по освобождению заложников и общалась с террористами по телефону, позднее вместе с доктором Леонидом Рошалем зашла в театральный центр, где террористы удерживали заложников .
В феврале 2003 года Политковская получила премию ОБСЕ за освещение ситуации в Чечне .
В 2004 году Политковская в своей статье, опубликованной в британской газете The Guardian, утверждала, что во время бесланских событий ее пытались отравить (журналистка вылетела из Москвы в Ростов, однако до Северной Осетии не доехала - с борта самолета Политковская в бессознательном состоянии была госпитализирована в Ростовскую областную больницу) , .
Политковская активно занималась правозащитной деятельностью: помогала в суде матерям погибших солдат, проводила расследование о коррупции в Министерстве обороны и рядах командования Объединенной группировки федеральных войск в Чечне , .
Последняя публикация Политковской в "Новой газете" - "Карательный сговор" - была посвящена чеченским отрядам, воюющим на стороне федеральных сил. 8 октября в "Новой газете" должен был выйти ее материал о пытках в Чечне. Главный редактор газеты Дмитрий Муратов сообщил "Эху Москвы", что в этой статье речь должна была идти о причастности премьера Чечни Рамзана Кадырова к похищениям людей в республике .
7 октября 2006 года в подъезде своего дома на Лесной улице (рядом с Белорусским вокзалом) Политковская была убита , . На теле убитой были обнаружены огнестрельные ранения, рядом был найден брошенный пистолет Макарова и 4 гильзы , , . По данным других СМИ, убийца использовал пистолет "Иж" с глушителем - именно это оружие со спиленным серийным номером убийца бросил рядом с телом жертвы .
В качестве одной из первых версий убийства Политковской следствие назвало ее профессиональную деятельность. По факту гибели журналистки было возбуждено уголовное дело по статье 105-й, часть вторая УК РФ ("Убийство лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга") .
В СМИ выдвигались несколько возможных причин убийства журналистки . В прессе упоминался так называемый "чеченский след" (высказывались предположения, что убийство Политковской могло быть попыткой защитить от обвинений, или - наоборот - скомпрометировать руководство Чеченской Республики, в частности - чеченского премьера Кадырова , . Гибель журналистки, по мнению других, могла казаться выгодной сторонникам переизбрания президента Владимира Путина на третий срок (следствием испорченного международного имиджа президента может стать мировая изоляция Москвы, что позволит окружению Путина вынудить его остаться на своем посту), или, напротив, может быть на руку оппозиционерам, желающим поставить под удар политику Кремля и подтолкнуть россиян к широким акциям протеста , . Наконец, утверждалось, что убийство Политковской может быть чьей-то персональной местью за разоблачительные публикации журналистки .
8 октября 2006 года акционеры "Новой газеты" назначили премию в 25 миллионов рублей за информацию, которая могла бы привести к установлению заказчиков, организаторов и исполнителей убийства Политковской .
Политковская - автор нескольких документальных книг о ситуации в Чечне ("Путешествие в ад. Чеченский дневник", "Моя война. Чеченский дневник окопного генерала", "Вторая чеченская", "Чечня: позор России", "Путинская Россия", "Россия без Путина"). Многие из книг Политковской были переведены на иностранные языки и изданы за рубежом , , , , , , . Политковская фигурировала в списке "врагов русского народа и российской государственности", о существовании которого в марте 2006 года заявил депутат от ЛДПР Николай Курьянович .
Политковская была разведена. Ее бывший муж, Александр Политковский - известный тележурналист, народный депутат в 1989-1993 годах (брак оформлен в 1978 году, распался в 2000 году). У Политковской остались двое детей: сын Илья и дочь Вера .
Использованные материалы
Александр Бойко, Александр Гамов, Вячеслав Марков, Ольга Вандышева, Андрей Баранов, Владимир Ворсобин . Корреспондент "КП" видел киллера, который стрелял в Политковскую? - Комсомольская правда , 09.10.2006